О вреде чтения, пития и вдумчивого вкуривания травы на сон грядущий

[товарищ Ван, который Не Минцзюэ]

Название: О вреде чтения, пития и вдумчивого вкуривания травы на сон грядущий
Сюжет: две полные совсем неплатонических чувств к ПМ девушки попадают в тела Окделла и Штанцлера. У каждой есть гениальный план и много энтузиазма.
Таймлайн: До отравления
Участники:  marikiare в теле Ричарда Окделла,  Крошка Ро в теле Августа Штанцлера,  Strange Attraction в роли канонного Рокэ Алвы
Рейтинг: как получится
Пейринг: Ричард(marikiare)/Рокэ Алва, либо Август Штанцлер (Крошка Ро)/ Рокэ Алва, либо Ричард, Эр Август/Рокэ Алва

@темы: ролевка

Comments

[Игра в классики]

Лионель допил вино и до крайности аккуратно поставил бокал на пол. Ворон снова перевернулся — теперь на живот, и уложил голову в сгиб локтя. Его глаза были закрыты, а лицо — бледно и отрешенно. Рокэ Алва устал.

Лионель с тоской посмотрел на свой стол и груду бумаг на нем. Они все устали. И почему-то только изредка, в хороший год, могут позволить себе показать это — да и то, тет-а-тет, друг другу, больше никому.

Савиньяк повернулся и устроил голову лицом к лицу с Рокэ — насколько это было возможно из его положения. Лицо Первого маршала так близко, видны тоненькие морщинки на переносице, опущенные уголки губ... Лионель осторожно положил ладонь Алве на плечо, провел вверх, к шее, зарылся пальцами в волосы.

— Пойдем сегодня к Марианне?

Рокэ в ответ длинно вздохнул и рывком поднялся.

— В другой раз, Ли. Сегодня я очень хочу узнать, что приготовил мне Штанцлер. Окделл вот-вот должен отправиться домой с тайного свидания со своим вдохновителем.

Лионель выпрямился, все еще опираясь спиной на кушетку, и посмотрел на Ворона снизу вверх. Рокэ шально ухмыльнулся, и на секунду Савиньяк подумал, что Алва сейчас склонится к нему и... Ничего не произошло.

Ворон засмеялся и вышел.

Память о шелке чужих волос щекотала кончики пальцев.

[товарищ Ван, который Не Минцзюэ]

Мать моя женщина, отец мой мужчина! ну до чего охота постучаться головой о стенку вы бы знали, господа. Или, что еще более соблазнительно, постучать об нее Окделла. Кивает и кивает, болванчик с ушками. Хотя... стоп! Он же должон вопиять об сволочной натуре своего эра, а я тут соловушкой про то, что Ворон - няшечка разливаюсь. Ричи, у тебя глазки то как, на месте? Таак, спускаем мурчалку с рук и осторожно заходим за спину этому, гм, Вепрю. Теперь ключом пошурудить в скважинке, запирая комнату изнутри и широко оскалиться навстречу Дику.
- Юноша, извольте объяснить свое поведение. Почему вы не спрашиваете о Ее Величестве? - чего мне дается спокойный голос лучше не знать. Затисканный до полного неприличия кошак, кажется, уже просит пощады, но отпускать я его не намерена. Он меня успокаивает. По привычке подношу поцарапанное запястье к губам и слизываю кровь, только отняв руку от губ понимая что я натворила. Откроем карты?

[marikiare]

Я говорила, что я в шоке? Ооо, я была неправа. Или просто недооценивала свою способность удивляться, а господина передо мной - удивлять. По крайней мере услышав "юноша" из уст Штанцлера, я конкретно задумалась о своем рассудке.
- Я не спрашиваю о Ее Величестве, - вежливо и вкрадчиво отвечаю я, - потому что несколько смущен тем, что вы мне говорите. - Оно меня ввергает в когнитивный диссонанс. - Я видел Ее Величество совсем недавно, и, насколько могу судить, с нею все в порядке, - в отличие от вас!!!
Кансилльер, тискающий кошку и облизывающий разодранное запястье точно выбивается из картины этого мира. Ну вот просто по-любому. Старый больной человек сегодня решил покалечить психику юному Окделлу в моем лице. И сослать сумасшедшего куда подальше. Уууу, мой мозг!
- С вами все в порядке, эр Август? - изображаю предельное для Окделла количество интеллекта на лице.

[Игра в классики]

В особняке Окделла не оказалось. Солнце за окнами медленно клонилось к закату; похоже, «эр Август» сегодня разговорчивее, чем обычно. Или задумал большую, чем обычно, гадость?

Рокэ отошел от окна и плеснул себе вина. Гитара в углу призывно блестела струнами. Алва отпил и потянулся к инструменту; устроил гитару на коленях, погладил лакированный гриф.

Расскажи мне о море, моряк...

Алеющее солнце кровавой волною стекало на подоконник.

[товарищ Ван, который Не Минцзюэ]

Дети мои, видели бы вы безумие в глазах Дика... Ради этого я спишу со счетов Леворукого то, что эта зараза меня втиснула в эту тушку. Ну не мог что-ли чего попристойней придумать? Ну хотя бы... ну не знаю... Хуана что-ли. А, это я уже говорила, да? Ну... тогда бредем дальше. Сидит это вот повелительствующее и беспокойно на меня так смотрит. И ведь потексом чую, что что-то с ним нечисто. Где вой, спрашивается, где вопли за Катари фффсех порву... Молчит бескрайнее и безмятежное море, только интересуется чего это со мной.
- Не все. Со мной с самого утра не все в порядке. Часов с трех ночи со мной не в порядке. А вот что с тобой, Ричард? С тобой то, что?
Устало плюхаюсь на стул напротив Дика и тяну лапу к шадди. Святого блин доведет до нервного срыва. Все равно ты у меня никуда не выйдешь. Мимо к окну не пойдешь, а дверь - закрыта.

[marikiare]

Как говорил Вальдес в одном из моих любимых слэшных фиков "Все вдруг отсюдова"!!!
Это неправильный Штанцлер и медом тут явно не пахнет! Даже привычной лапшой на уши! Один мой друг научил меня делать рожу кирпичом, думаю, на физиономии Окделла это выражение смотрелось просто божественно. Надеюсь не в вариации "рожа кирпича просит", а то кто эра Августа знает, кто там его покусал темной ночью...
Кансилльер пьет шадди, а я напряженно думаю, куда бы свалить. Чую пятой точкой, чем быстрее я ретируюсь, тем лучше.
- Я... просто столько новых впечатлений... - придаю себе крайне одухотворенный вид, - я сегодня королеву видел! - мама, я сама последовательность.. Краснеем, срочно краснеем. - я уже вам говорил...
Смотрю на него, думаю. Вовремя! Ирочка подумала. Ей понравилось и она подумала еще раз.
- Я считаю, что она, - показательно мнусь, - прекрасна.
Изображая смущение и пряча глаза, кошусь на дверь.
- Эр Август.. я пойду?

[Игра в классики]

Закат кончился, и на Олларию опустились прозрачные сумерки. Где-то под окном звонко зазывала покупателей юная цветочница; Рокэ присел на подоконник и перекинул ноги на улицу, а затем оттолкнулся и легким движением спрыгнул вниз. Свистнул воздух, камни стукнули в подошвы, и краткий миг освобождения кончился, как не было.

Из корзины цветочницы буйно и нагло выпирала лиловая сирень. Возможно, зря он ушел от Лионеля? Можно было бы взять сейчас эти цветы и швырнуть их под ноги Ли прямо в дворцовом кабинете — просто ради удовольствия посмотреть, как бледнеет от гнева его красивое строгое лицо...

Подошедший незаметно кэналлиец шепнул, что ни Окделл, ни Штанцлер из гостиницы не выходили.

[товарищ Ван, который Не Минцзюэ]

Фух, ну прям от сердца отлегло... Качаю головой и прячу глаза. Однако, детка ты чуть не провалилась. Тоже мне игра - почувствуй себя Штирлицом. Но ведь как талантлив, зараза и как доверчив. Одно это влюбленное блеянье "О, Катари" Вздыхаем поглубже и встаем. Надо выпускать балбесину из западни, авось все обойдется. Да, и еще побриться! Я ЭТО терпеть не намерена. Бритье, документы раздумья. И перерыть запасы яда, вдруг найдется что-нибудь, что может Ворона вырубить. Раз уж вряд ли что получится, так хоть погляжу.
- Да Дик, Ее Величество прекрасна. Она поражает таких молодых людей. Но вот тебе совет, мальчик мой, не всегда верь женским невинным глазам. - Встаю и вздохнув иду отпирать дверь. Либо это не Окделл, либо я китайская балерина. Ну вот не уверена я в том, что оно так и есть, как кажется на первый взгляд. Эх, ладно.
- Иди, Ричард и помни, я надеюсь, что ты запомнишь то, что я говорил тебе сегодня.

[marikiare]

Кажется, моя крыша все-таки съехала. Подозреваю, что тогда, когда во дворце Ворон дотронулся до меня, сознание меня покинуло из-за передоза счастья, и теперь я валяюсь где-нибудь в королевском будуаре и ловлю неиллюзорные глюки, пока ПМ занимается любовью с королевой. Нет, это было бы совсем печально, я так не хочу!
Однако странный Штанцлер никуда не делся, и, напоследок завуалированно посоветовав не покупаться на невинность Ее Величества, таки меня выпустил. Лемура все видели с картинки "пятниццо"? Того миленьгого с огромными глазами из "Мадагаскара"? Жалкое подобие меня, подозреваю. Видимо, читая книжки, я не заметила зашкаливающий градус неадеквата или... о, нет. Я чуть не слетела с лестницы, пораженная страшной мыслью.
А вдруг я попала не в канон?
Вдруг я оказалась в безумном творении какой-нибудь фикрайтерши?!
Наскоро перебрав в уме все известные мне творения родимого фэндома, я малость успокоилась. Адских шедевров типа "Узника" ГП у нас явно не наблюдалась, зато...
Моя улыбка стала мечтательной.
То, что меня раньше повергало в печаль и уныние, теперь вселяло надежду.
Алвадик все еще оставался самым классическим и популярным пейрингом.
Придав лицу более-менее вменяемое выражение, я направилась в особняк Алва.
То есть простите, оруженосец Кэналлийского Ворона Ричард Окделл возвращался в дом предателя крови и убийцы отца. Скривить физиономию должным образом у меня, подозреваю, не получилось.

[Игра в классики]

Когда на лестнице раздались знакомые неуверенные шаги, Рокэ Алва лежал на ковре и обрывал цветки с грозди сирени. Вторая бутылка вина кончилась, и вставать за третьей было лень.

Какая все-таки скука. Может, пристрелить Штанцлера?

Впрочем, возможно, Окделл сейчас как-нибудь развеселит.

[marikiare]

Все, меня задолбали, я иду к Алве. Надеюсь, в этом мире есть что-то вечное и неизменное и он не покалечит мою психику. Он взял меня-Ричарда в оруженосцы? Вот пусть и разбирается с проблемами, непонятками и той хренью, что творится у меня в голове. Его обязанность. Правда, огребу я в процессе неиллюзорно, но хотя бы полегчает.
Скребусь в дверь кабинета и после небольшой паузы захожу внутрь.
Неееееет!!!! Опять?! Стою с офигевшими глазами, в которых шок мешается со страданием. Ворон валяется на ковре и ощипывает веточку сирени. Боже. Они все сошли с ума, без исключения. Это не канон, точно. На драму и ангст тоже не смахивает. Скорее уж на безжалостный стеб. Надо мной. Ладно, в любом случае Алва - это Алва.
- Монсеньор, вы говорили, что если у меня будут какие-то проблемы, я могу обратиться к вам. Я очень извиняюсь, но я сам не в состоянии не то, что их решить, но вообще осознать, что происходит. Сегодня господин кансилльер провел со мной очень странную беседу. Я знаю, что когда он говорит о том, что вы - мерзавец, о возрождении Талигойи и Деле Чести, надо кивать и поддакивать. Но вот что делать когда он говорит слушаться вас, не верить королеве и учиться всеми возможными способами, я не понимаю. Я даже не могу вообразить, что это значит!
Он лежит и смотрит на меня. Я стою и хлопаю глазами. Подозреваю, что выгляжу как идиот. Сажусь на пол и делаю покаянную физиономию.
Все, я тоже напьюсь.

[Игра в классики]

— Юноша, ваша фамильярность переходит всякие границы. — Алва лениво отбросил ветку сирени. — Я не разрешал вам сесть. И тем более, на пол.

Окделл, как ошпаренный, вскочил.

— Возьмите со стола вино. Налейте. Себе тоже.

Смотреть, как Ричард неловко расправляется с бутылкой, Алва не стал — танец огня в камине был несомненно интереснее. Рядом звякнуло. Рокэ обернулся — так и есть, Окделл стоит, по бокалу в каждой руке, и, видимо, не знает, куда приткнуться.

Со вздохом Ворон смел с ковра остатки сирени и чуть перекатился на бок, освобождая место.

— Давайте сюда бокал и садитесь.

Мальчишка неловко сел, едва не расплескав полбокала. Неуклюжий и нервный — как обычно, но все же что-то было не так. Невероятное сокращение дистанции для юнца, папеньку которого ты убил, и который об этом помнит; к странному поведению — странные жалобы на Штанцлера. Что за игру они плетут? Ричарду поручено сблизиться с Первым маршалом и... Что? Слухи о «втором Джастине» уже никому не повредят. Собирается отравить? Но Окделлы не травят даже врагов. Убийство посреди постельных утех? Какая пошлость.

Алва глотнул вина и с любопытством уставился на оруженосца.

— Скажите, юноша... Это в каком же пьяном помрачении я пообещал вам разбираться с вашими проблемами?

[marikiare]

— Юноша, ваша фамильярность переходит всякие границы. Я не разрешал вам сесть. И тем более, на пол.
Сволочь! Все-таки это действительно Алва и вполне канонный. С одной стороны, это утешает. С другой - не очень, ибо страдаю от этого я.
Почему это тело не может двигаться нормально? Окделл же фехтовальщик, так какого черта у него такие дерганные движения? Ну, и у меня заодно. Налив вина по поручению монсеньора я задумалась. Куда сесть чтобы опять не нарваться?
— Давайте сюда бокал и садитесь.
Человек-парадокс! На полу не сидеть без разрешения, а вот с разрешением - садись рядом, чуть ли не под бок. Женская логика ни в какое сравнение не идет с логикой Ворона. Впрочем, именно так он выигрывает войны.
— Скажите, юноша... Это в каком же пьяном угаре я пообещал вам разбираться с вашими проблемами?
Офигеть. Дайте два!
- Насколько я могу судить, в день принятия меня в оруженосцы вы были трезвы, хотя с полной уверенностью сказать не могу, - и чего он вечно смотрит на меня как на неизвестную зверушку? Ведь говорил же он, что можно обращаться! Настолько меня память подвести не может, это его обязанность как сеньора! Все, я начинаю понимать вечные стенания Окделла по поводу сволочности эра. Конечно, травить его и предавать я не стану (я же не Ричард), но вот хамить рано или поздно начну. Три ближайших года все равно он от меня не отделается - сам взял, но бессловесной скотиной не буду. Очень хотелось воспроизвести анекдот про лошадь и коноплю в контексте ворона и сирени, но я решила, что рановато.

[Игра в классики]

Алва едва заметно поморщился.

— Ах да, Люди Чести никогда не забывают старые правила... Другое дело, что я освободил вас от обязанностей как раз в надежде освободиться от опеки над вами. Впрочем... — Ворон протянул Окделлу бокал, — Штанцлер подбивает вас слушаться меня и учиться? Старый мудрый кансилльер дурного не посоветует, как вы думаете, Ричард?

Бокал вернулся наполненным; движения Окделла стали куда более точными — видимо, сказывалось выпитое. Еще немного, и мальчишка выдаст все.

— Так что же, герцог Окделл, вам хочется меня слушаться? Возможно, я смогу научить вас убивать чьих-нибудь отцов...

[marikiare]

Ну, на то, что Ворон покивает головой и станет учить жизни, я не рассчитывала, но слушать его все равно было неприятно. Я нахмурилась, подавила желание подтянуть колени к груди и наполнила протянутый бокал, стараясь контролировать движения и не быть Окделлом. Пить или не пить? А, черт с ним. Буду пить. Даже если моей устойчивостью к алкоголю это тело не обладает, хотя прочувствую как напиваются нормальные люди. А мозги у меня все равно свои, язык на привязи удержу.
— Так что же, герцог Окделл, вам хочется меня слушаться? Возможно, я смогу научить вас убивать чьих-нибудь отцов...
— Заманчивое предложение. Почту за честь обучаться у профессионала, - еле слышно буркнула я, допивая бокал и наполняя его заново. - Если вы считаете это умение необходимым, монсеньор, - уже в голос ответила я.

[Игра в классики]

— Умение убивать, юноша, в нашем с вами случае несомненно полезно, — Ворон блеснул глазами. — А умение осозновать, что, убивая, ты всегда убиваешь чьего-нибудь отца или сына — полезно вдвойне.

На лице Окделла отразилось что-то вроде недоумения. Рокэ качнул бокалом, побуждая оруженосца выпить.

— Чтобы вы понимали, Ричард, я сейчас говорю не о вашей личной нежно лелеемой совести и чести. Я говорю об умении судить и — не судить... Впрочем, для вас это, пожалуй, слишком сложно. Выберем что-нибудь попроще. Посмотрим... Воевать я вас научил. Пить — тоже. Ходить к дамам... Судя по последнему письму барона Капуль-Гизайля, Марианна вами довольна. Чего же еще?

Рокэ на секунду задумался; потом его глаза нехорошо сверкнули. Он медленно и внимательно оглядел юношу, задержавшись взглядом на заалевших от вина скулах, длинных прядях, небрежно заправленных за ухо, острых ключицах, выглядывающих из полурасстегнутого ворота...

— Быть может, вам не дает покоя история Джастина Придда? Господин кансилльер и королева ведь не обошли ее своим вниманием в беседах?

[marikiare]

Мда, он что, только что изрек нечто поучающее? Мне-Ричарду? Я посмотрела на Алву несколько удивленно, а потом отпила из своего бокала. Нет, я действительно не могу его ни понять, ни предсказать. Это за гранью моих скромных возможностей.

Совесть и честь у меня, конечно присутствуют, но настолько своеобразные по меркам этого мира... Что даже говорить об их существовании не стоит. Пока я пыталась осознать, с чего он перешел на более дружелюбный тон, Алва опять изменил свое поведение, рассматривая меня... весьма характерным образом. Нет, смутить он меня этим, конечно, не мог, но это было что-то вроде контрольного выстрела. Первый Маршал являл собой классический пример любителя делать повороты вниз. Господи, если я была хотя бы в половину такая, как же со мной Юрка два года выдержал? Это же просто какой-то писец.

— Быть может, вам не дает покоя история Джастина Придда? Господин кансилльер и королева ведь не обошли ее своим вниманием в беседах?
- Нет, - пофигистично отвечаю я, прикидывая шансы на хорошую ночь и стоит ли оно того. - они мне неоднократно рассказывали эту душещипательную историю. Каждый. Чтобы я точно запомнил. Так что не сомневайтесь, я с ней знаком.

[Игра в классики]

Это становилось интересным.

— Судя по вашему тону, следовать советам кансилльера и слушаться меня вы не собираетесь. Или, быть может, вы снова пытаетесь нарваться на дуэль? Не надейтесь, юноша, за ваше хамство вам полагается хорошая порка, но никак не удовлетворение.

Алва допил вино и отставил бокал.

— Ну и что же история, Ричард? — снова светстким тоном осведомился он. — Нравится ли вам представлять своего сеньора в роли совратителя юных порученцев?

[marikiare]

Это был Алва, именно такой, в которого я влюбилась шесть лет назад, прочитав книгу. Я вздохнула и допила оставшееся в бокале вино.
- Простите, монсеньор. Я весь день пытаюсь понять, что вокруг происходит. Мне в большинстве своем не нравятся советы кансилльера и я не могу увидеть причины столь резких изменений в его поведении. Я давно уже не хочу вызвать вас на дуэль, не потому что вы меня с легкостью убьете, а просто… ну это просто глупо. Я стараюсь осознать, что вокруг меня происходит, у меня это не получается, и я злюсь. Извините.

Это был сумасшедший день, и я вымоталась. Сил даже думать скептично уже не находилось. То, чем я защищала себя от любования Вороном медленно истончалось – шипеть на каждое его слово не хотелось совершенно. Огонь в камине, Алва на полу… вино что ли на меня так действует? Грустно. Глупая я, мало чем от Окделла отличаюсь, то в одну, то в другую крайность кидаюсь. Идиотизм.

- А история… Ну, совратили и совратили. Джастин же не возражал. И я вас таким не представлял.

[Игра в классики]

В голосе Окделла — усталость; в глазах тоска и что-то еще... Мелькнувшая тень какого-то чувства, и юноша опускает глаза. Быть может, все проще — Штанцлер сошел с ума, Окделл, наоборот, поумнел... Только что с этим делать? Держать зараженного жаждой мести щенка на расстоянии, дразнить его было забавно, но сыгранная утром в королевском будуаре шутка с _этим_ юношей уже не кажется такой смешной.

- А история… Ну, совратили и совратили. Джастин же не возражал. И я вас таким не представлял.

Говорит и смотрит в пол; полупустой бокал в руке... Оруженосцы тоже могут уставать, герцог Алва, бывший воспитанник Фок Варзов?

— Не возражал... — Алва стремительным движением переместился из лежачего положения в сидячее и, чуть склонив голову набок, посмотрел на Ричарда. — Интересно, почему вы так уверены в том, что совращение было?

[marikiare]

Пошло оно все лесом. Я сидела на полу, пила вино и наслаждалась обществом Рокэ Алвы, ну, хоть каким-то. Нефиг строить из себя черт знает что, я даже не Ричард Окделл, у которого есть хоть какие-то права здесь сейчас находиться. И чего я так взъелась? Ах да, гордость. Точнее, с успехом заменяющая ее глупость. Наверное, надо напиться.

— Не возражал... — Алва стремительным движением переместился из лежачего положения в сидячее и, чуть склонив голову набок, посмотрел на Ричарда. — Интересно, почему вы так уверены в том, что совращение было?

- Я не уверен, монсеньор. Мне, в общем-то, все равно. Это касалось только вас и Джастина Придда - то, что было, не было... Мне так сказали. Я вежливо выслушал и поблагодарил за беспокойство о себе. Ваша личная жизнь - это ваша личная жизнь.

Я посмотрела на огонь. Ревновать было идиотизмом, потому что ревновать приходилось бы вообще ко всем, да и не было у меня такого права. Можно было пить и рассматривать его украдкой из-под полуприкрытых ресниц, у Окделла они длиннее, чем у меня

[Игра в классики]

Алва тихо рассмеялся.

— «Эр Август» так беспокоится о чести своих подопечных... — Мальчишка, словно враз обессилев, смотрел в огонь; Рокэ протянул руку и мягко взял его за подбородок, заставляя смотреть в глаза. «Черная кровь» бродила по венам, мир сузился до направления взгляда; в чужих расширенных зрачках плясали отблески огня. — А ты сам не беспокоишься, Дикон?

[marikiare]

Какой у него смех! Так бы и слушала. Интересно, у меня на лице все написано или только половина? Хотя, вроде не должно, если Окделльская физиономия все не испортила...

— «Эр Август» так беспокоится о чести своих подопечных... — Рокэ взял меня за подбородок, развернул к себе и посмотрел в глаза— А ты сам не беспокоишься, Дикон?
Так хочется сказать, что нет. Чего мне бояться, я же взрослая девушка, которая привыкла отвечать за свои поступки и думать. Конечно, я хочу оказаться в его постели. Конечно, я представляю себе последствия. Конечно, я готова с ними столкнуться. Ведь мне-то, в отличие от Ричарда, на мозги не накапаешь бредом про Честь и долги, я сама для себя определяю смысл этих понятий. И определенно не считаю позором быть с любимым мужчиной, хотя бы один раз.
Проблема в том, что мужчина - Рокэ Алва. Вопрос, начерта ему нужно спать с оруженосцем остается открытым. Он развлекается? Смотрит, насколько далеко может зайти запутавшийся мальчишка? Что-то другое, мне непонятное?
Только ведь я не мальчишка и я не запуталась. По крайней мере в отношении к нему - точно.
Улыбаюсь легко, глядя в его глаза. Так хочется провести кончиками пальцев по его скуле. еще бы быть уверенной, что не оттолкнет.
- Мы с эром Августом, видимо, по-разному понимаем слово "честь" и опасность для моей чести, скорее всего, тоже.

[Игра в классики]

Мир сошел с ума, и Окделл поумнел. Если бы к этому времени не было выпито столько вина, Алва бы даже удивился, но сейчас Рокэ просто смотрел в бесстрашно распахнутые глаза. Кэналлийскому Ворону давно было все равно, чье перед ним тело — мужское или женское; для развлечений женские тела были приятнее и удобнее, но иногда... Иногда, очень редко начинало иметь значение, кто в этом теле заперт. И сквозь легкую браваду, сквозь слегка растерянную улыбку Ричарда Алва видел странную, тягостную тоску; и от этого недуга он знал только одно лекарство: война, вино, любовь.

Когда-то он пытался излечить Джастина, но на последний шаг не пошел. Какое это имело значение, если потом говорили все?

Какое значение это имело бы для Джастина?

Секунда на мысли; чего он хочет, сколько он понимает? Игра перестала быть игрой, на поле — люди.

Дарамское поле; мягкие волосы под рукой...

Рокэ сдвигает руку, проводит пальцем по скуле — один раз. Отвечай, Дикон. Да или нет.

[marikiare]

Знаете, мой герцог, вы так невероятно красивы… Конечно, я этого не скажу. И даже взглядом постараюсь не показать, потому что – зачем вам заранее павшие крепости? Я сама знаю, насколько это не интересно. Да и не пала я пока.
Что же делать мне в этом мире, так по-глупому в вас влюбленной?
Алва проводит пальцами по моей скуле.
Я улыбаюсь.
Смотрю ему в глаза – уверенно, спокойно, серьезно.
Я понимаю, что я делаю. Я отвечаю за свои действия. Я знаю, чего я хочу.
Вот бы еще не оказаться вышвырнутой потом. Или даже вместо.
Как будто иду по грани.
Пожалуйста, пусть он меня не оттолкнет.
Я настолько открытая сейчас.
Улыбаюсь.
Смотрю ему в глаза.
Поднимаю руку, скольжу легкой лаской по его предплечью, плечу. Чуть тяну на себя, предлагая приблизиться. Поцеловать.
Это предложение. Это не просьба. Сложно, конечно, но…
Я улыбаюсь.

[Игра в классики]

Вино вспыхивает в крови вместе с прикосновением. Окделл улыбается, чуть склонив голову к плечу, улыбается спокойно и уверенно. Это не Окделл. Ветер бьется в ставни, заглядывает в окно жемчужная луна.

Щека под ладонью мягкая, нежная, еще толком не знающая ни бритвы, ни удара. Пальцы скользят то невесомой, то чувствительной лаской.

— Что было в вине, Ричард?

Атропа? Вытяжка белой красавицы? Или это просто ночь мутит разум? Странная, ветренная ночь...

Не все ли равно.

— Ты получишь все, что хочешь, — Рокэ скользит ладонями по плечам Ричарда, и — опрокидывает его на ковер, нависая сверху. Губы оруженосца — жесткие, непокорные, но хмель и ветер кружат голову, и Рокэ смеется прямо в неподатливый рот.

— Но знаешь ли ты, чего хочешь...

Стиснутые в ладонях запястья утоплены в ворс ковра. Алва, смеясь, впивается Ричарду в губы.

[marikiare]

— Что было в вине, Ричард?
Ричард… Ах, черт, я же Ричард, но неважно, совсем неважно. Алва опрокидывает меня на ковер и целует.
И мне сносит крышу. Черт с ним, что догадается, что я не Окделл, не буду сдерживаться. Целую в ответ, ловя его смех губами.
— Но знаешь ли ты, чего хочешь...
Он держит мои руки, прижимая к полу, и это в чем-то похоже на распятье. Смешно – открытая поза. А я и не хочу защищаться, зачем мне?
Так хорошо. Не просто физически, я счастлива, потому что это – Алва. Все мои бредовые мысли ожили, сошли со страниц книг. И плевать, что он не знает, что я не Ричард, и тело не мое, но по ходу разберусь.
Отвечаю на его поцелуй, отвечаю так, как умею я, и не важно, что Окделл никогда бы не целовался – так. Мне не нужен контроль, нет. Мне просто нужны его губы.
Восторг и какой-то радостный смех бьются у меня внутри. Меня почти трясет от этих эмоций… Он смеется.

[Игра в классики]

Окделл не делает ни попытки освободиться; отвечает — одними лишь поцелуями, горячо и нежно, навязывая свой ритм. Слишком медленно.

Сердце колотится все быстрее; Алва прикусывает губу Ричарда — рывком, слизывает болезненный вздох вместе с каплями крови. В чужих глазах отражаются его собственные, сейчас почти черные из-за расширившегося зрачка.

Атропа. Судя по тому, что сам Ричард в порядке, яд был либо в предыдущих двух бутылках — их доставили вчера; или... Травят ли Окделлы своих врагов, чтобы потом кусать губы и стонать под их руками?

Алва рвет за ворот рубаху, освобождая вдох; просовывает руку Дикону под спину, прижимает к себе всем телом. Возбуждение накатывает болезненной волной, Окделл выдыхает, откидывая голову, и Алва приникает губами к открывшейся шее.

Тряпки на Ричарде мешают; ну так долой.

[marikiare]

Алва целует крепко, прокусывает мне губу, и я распахиваю глаза, теряясь в его зрачках. Лучше, наверное, не бывает. Потому что это – Рокэ. Эмоции бьют в голову, заставляя впитывать, запоминать каждое прикосновение. Он нетерпелив, и я смеюсь в его руках, когда он крепко прижимает меня к себе, а потом чуть ли не срывает одежду.
Мне хорошо. Я ласкаю ладонями его спину, провожу по шее, зарываюсь пальцами в черные волосы, льну к нему всем телом. Слизываю кровь со своих и его губ, вдыхаю его запах, стремлюсь прочувствовать как можно больше.
Сейчас мужское тело становится как никогда непривычным, оно по-другому реагирует и ощущает, но это в чем-то даже хорошо. Во-первых, я экспериментаторша и мне интересно, а во-вторых, будет не так очевидно, что я не беру, а отдаю, и насколько привычна мне эта роль.
Запрокидываю голову, подставляя шею под поцелуи и улыбаюсь, притягивая его к себе и обводя ладонями контуры мышц. Он совершенен, совершенен!

[Игра в классики]

Последняя тряпка летит в сторону; огонь в камине вспыхивает невыносимо ярко. Белое тонкое тело расплывается перед глазами, и Рокэ отстраняется, смотрит на распростертого Ричарда сверху вниз. Окделл тянется следом, и Алва толкает его в грудь. Ричард смеется, раскидывает руки в жесте подчинения; сумасшедшая улыбка блуждает на его губах.

Кровь бешено колотится в венах; сколько времени осталось до паралича дыхания — минута, две?

Рокэ склоняется к Окделлу, целует — неожиданно медленно, очень нежно.

— Ты получишь все, что хочешь... — шепот в ухо. Алва касается лбом ковра, улыбка стягивает губы, но на последний выдох еще хватает: — Окделлы... не травят... своих... врагов?..

Щека касается ковра; Окделл — горячий, живой, принимает на себя всю тяжесть непослушного тела. Наконец-то... темнота.